На пресс-конференции, состоявшейся через десять дней после пожара в ухтинском торговом центре «Пассаж», унесшем жизни 25 человек, исполняющий обязанности главы МВД РК Владимир Силаев высказал версию о том, что поджог каким-то образом связан с находившемся в «Пассаже» магазином «Сотовик». Г-н Силаев заявил также, что хозяева «Сотовика» не идут на откровенный контакт с сотрудниками милиции и прокуратуры. В минувшую пятницу, 23 сентября, руководитель группы компаний «62 слона», в которую входит и сеть магазинов «Сотовик», Олег Сенюков дал интервью корреспонденту «ЗЖ».

– В Сыктывкаре. В последнее время я практически безвылазно нахожусь в столице республики, строю сети «Сотовика» и «Цифрограда». Так совпало, что 10 июля, за день до трагедии, я прилетел в Ухту – повидаться с женой и детьми. На следующий день с утра заехал в «Пассаж», а потом вылетел в Сыктывкар. Первый звонок о том, что в «Пассаже» начался пожар, что наши все спаслись и, вообще, подожгли не нас, я получил во время обеда. Минут через двадцать я позвонил в Ухту сам, и информация о происшедшем была уже совсем другая. Мне сообщили, что из торгового центра выносят трупы, что пострадала наша уборщица, мама моего друга. Позже выяснилось, что она погибла. Я был в шоковом состоянии, день прошел как в тумане.

– В тот же день. Позвонил следователь милиции из Ухты и потребовал, чтобы я был у него через пять минут. Мое объяснение, что я нахожусь в Сыктывкаре, никого не интересовало.

– Не сразу. Дело в том, что в этот же день около 11 часов утра в один из наших магазинов в Сыктывкаре пришли сотрудники отдела «К» МВД РК и произвели изъятие трубок. Все это снималось на видеокамеру. Недавно по одному из телеканалов был показан сюжет на основе той съемки – о якобы «серых» трубках и прочем бреде. Осталось такое ощущение, что выполняется чей-то заказ. После этого изъятия меня вызвали в отдел «К», 12 июля я дал показания и выехал в Ухту.

– Я приехал около девяти вечера и, не заезжая домой, отправился в ОБЭП. Рекомендации посетить ОБЭП сразу же по приезду были жесткие.

– Меня постоянно контролировали и были в курсе того, где я нахожусь и что делаю.

– Опрашивая меня, они отрабатывали экономическую версию: кто кому должен и т.д. Я сказал, что подозреваю в воровстве своего заместителя Олега Грудцына, фактически управлявшего до тех пор, пока я его не уволил, моими ухтинскими компаниями. Я, кстати, еще до трагедии в «Пассаже» собирался привлечь его к ответственности.

– Компании, которые приносили хороший доход, пока я лично контролировал их деятельность, вдруг резко снизили доходность, когда я оставил дела на этого человека, сам занявшись открытием бизнеса в Сыктывкаре. Причем падение было очень резким. Причин этому, по моему разумению, могло быть две: либо совершенно безграмотное управление, либо элементарное воровство. Я заказал аудиторскую проверку. Ее результаты переданы в ухтинский ОБЭП.

– Нет, расстались со скандалом.

– Ну как… Судите сами. Он арендовал у меня машину. Были проблемы с оплатой. Потом мы с трудом забрали ее назад. Но в каком состоянии… Двери не открываются, аккумулятор – мертвый, в карбюратор засыпан сахар, магнитола украдена, резина заменена… Сейчас я намерен подать гражданский иск по поводу порчи имущества.

– Нет, угроз не было. Если вы намекаете на то, что это именно он мог устроить поджог, то, честно говоря, я в это не верю.

– Да. Насколько я знаю, он считался вначале чуть ли не основным подозреваемым (по делу о факте поджога «Пассажа» – «ЗЖ»).

– Они хотят услышать, что на меня кто-то наезжал, что меня кто-то прессовал. Но этого не было. Сколько раз меня вызывали в милицию – столько раз я и приходил. И отвечал на те вопросы, на которые знаю ответы. Кстати, ни одной официальной повестки из милиции по делу о поджоге ни я, ни сотрудники руководимых мною компаний не получали. Приехав в ОБЭП в девять вечера 12 июля, я просидел там до двух часов ночи. На следующий день мне передали, что меня вызывает старший следователь прокуратуры г-н Кикоя. Вызвали в 9 часов утра. Я пришел. Его нет. Звоню людям, которые сообщили мне о том, что надо прийти. Они мне говорят, что мы его найдем, подожди. Жду. Звонят, говорят, что г-н Кикоя сказал, чтобы я подходил к 12-ти. Хорошо, прихожу к 12-ти. Его опять нет на месте. Сижу, жду. Через полчаса он является. То есть все это говорит о том, что особого интереса ко мне никто не проявлял. И в последнее время меня никто по пожару не опрашивал. Разве что в ОБЭП вызывали на очные ставки с Грудцыным. А в августе Управление по налоговым преступлениям МВД РК возбудило уголовное дело, по которому я прохожу подозреваемым. Я в это время находился в Сыктывкаре, а в Ухте упорно делали вид, что меня разыскивают. Хотя известны и мой адрес, и номер моего телефона…

– По статье 198, части 2 УК РФ (уклонение от уплаты налога физическим лицом в особо крупном размере – «ЗЖ»).

– Недоплата есть, но сумма, которая фигурирует в деле, составляет всего 640 тыс. руб., из которых 400 с лишним тысяч – расчеты по НДС. Обычно по такой недоплате уголовные дела не возбуждаются, а просто предъявляется налоговая претензия. Особо хочу заметить, что налоговую декларацию заполняли и подписывали Грудцын с главным бухгалтером. То есть, по факту, это они укрывали налоги, что и было подтверждено на очной ставке.

– Да. Г-н Грудцын активно сотрудничает со следствием и пока проходит по делу в качестве свидетеля.

– Не знаю, может, к пожару пытаются привязать?..

– Смысл может быть в том, что у правоохранителей существуют подозрения в умышленном уничтожении части финансовой документации предприятия. Якобы я мог заказать поджог с целью уничтожения документов.

– Во-первых, нас – меня и сотрудников – не допускали в офис, который располагался в «Пассаже», в течение двух недель после пожара. В этот промежуток времени у нас там пропала часть собственности.

– Вынесли больше 20 фотоаппаратов. Было возбуждено уголовное дело. Правда, сейчас его приостановили за отсутствием подозреваемых. То есть были две бригады пожарных, которые там находились всю ночь, а подозреваемых нет. Все, что наши сотрудники выносили и спасали во время пожара, описывалось прокуратурой. Там был сотрудник прокуратуры, который описывал абсолютно все, что выносилось из «Пассажа». Описали и то, что осталось внутри здания и не пострадало от пожара. А утром, когда мои сотрудники зашли в помещение вместе со следователем прокуратуры, то увидели такую картину: витрина вся в копоти, и белые пятна в тех местах, где стояли фотоаппараты.

– Часть сгорела, часть пострадала, но основная часть, которая, в частности, интересна для налоговой инспекции, осталась в целости и сохранности.

– Сейчас – затишье. Судя по всему, версия об умышленном поджоге уже не рассматривается. Какое-то время я находился на подписке о невыезде. Меня никуда не вызывают, не дергают.

– Она есть на 100%. Например, жена говорит, что во время общения по домашнему телефону на линии время от времени появляются какие-то непонятные шумы.

– Ну кто доказал, что палили магазин «Сотовик»? Сейчас в Ухте у всех здравомыслящих людей, в том числе такие есть и в милиции, есть понимание, что палили не «Сотовик». Палили где-то на втором этаже. А мы располагались на первом и жили достаточно обособленно.

– Порядка 5 миллионов. Если к этому прибавить еще сгоревшие гарантийные телефоны, которые находились у нас на ремонте, то окончательная цифра значительно увеличится.

– Нет. Там, в «Пассаже», единственно были проблемы с электричеством. Поэтому первое время и муссировалась версия о самовозгорании. В течение дня по несколько раз электричество вырубалось. А у нас только одних компьютеров было в «Пассаже» штук 25. Поэтому к тому времени, как произошла трагедия, мы уже написали заявление о том, что будем переезжать в другое место.

– «Пассаж» был нашим центровым магазином. Теряем порядка 100 тыс. руб. в день. Кроме того, за последнюю неделю у нас три кражи было: суммарно вынесли товара примерно на 1 млн. 300 тыс. руб.

– Мне кажется, таких случайностей не бывает. Вообще за последние полтора года в Ухте нас обкрадывали 10 раз. Честно говоря, я даже не знаю, как действовать в этой ситуации. Уголовные дела по кражам возбуждаются и дальше не двигаются.

– Нет. Еще раз повторю, если бы хотели поджечь нас – поджигали бы совершенно в другом месте.

– Ну, нельзя быть уверенным на 100% в человеке, если его хорошо не знаешь. А уровень развития бизнеса не позволяет мне более или менее регулярно общаться с рядовыми сотрудниками. Но было очень показательно то, как вели себя ребята во время пожара. Данила Стоянов спас девушку, потом они вдвоем цепляли крюки тросов на оконные решетки, когда их сдергивали с помощью машины. Я очень сильно переживал даже не за самих ребят, а за их родителей.

– Старший сын весь август гулять не выходил – все спрашивали его, что там да как там. До сих пор ходят слухи, что это Сенюкова подпалили. Очень неприятно чувствовать себя без вины виноватым.