Сергей Корякин:
«Вена, в которую я колол героин два года, за 5 инъекций дезоморфина сгорела полностью»

Фото Андрея Влизкова.

Одним из участников проведенного Общественной палатой РК 30 июня совещания с руководителями аптечных сетей по вопросу об ограничении свободной продажи кодеиносодержащих препаратов был активист фонда «Возрождение», занимающегося реабилитацией наркоманов. Сам в прошлом наркоман с шестилетним стажем, г-н Корякин в минувший четверг, 9 июля, поделился с корреспондентом «ЗЖ» своим печальным опытом и опроверг расхожее утверждение, что «бывших наркоманов не бывает».

- Как вы стали наркоманом?

- Все началось со школы, но не с наркотиков. Обычное дел: смотрел на старшеклассников, которые выпивали и курили, мне был интересен их образ жизни, хотел быть на них похожим. Попробовал сигарет, алкоголя, клей «Момент» был в 7-м классе, однажды в компании старших ребят мне предложили попробовать конопли... После школы поступил в техникум. Уже 2 сентября, на второй день после начала учебы, сосед по парте предложил покурить марихуану. Я стал общаться с ним. Однажды он появился в каком-то непонятном для меня состоянии и предложил употребить опиум. Я отказался, потому что боялся стать наркоманом. Меня всегда пугало: инъекция, шприц. Этого человека в итоге отчислили, а я продолжал учиться, при этом вел достаточно разгульный образ жизни. Техникум закончил с трудом, хотя диплом написал и защитил на «отлично». Работал в разных местах... В 98-м году, когда разразился кризис, начались трудности. Нигде не платили, вся моя жизнь проходила на алкоголе, и как-то незаметно появился человек, который рассказал мне о синтетическом наркотике — что к нему привыкания нет, что ты не пьяный, а наоборот — светлеет ум, расширяется сознание. Я заинтересовался, появилось страстное желание попробовать его. В конечном итоге я его попробовал.

- Что это за наркотик был?

- «Винт»... Попробовал я его первый раз, недели через три — еще раз. В итоге стал потреблять чаще... Однажды на квартиру, где приготовлялся этот наркотик, пришел человек, который принес с собой опиум, чтобы просто обменять его на «винт». В тот день я попробовал смесь двух этих наркотиков, потом — отдельно опиум, затем героин. С этого начался мой наркотический марафон.

- Вы платили человеку, который вовлек вас в этот марафон? Я к тому, что занятие это, как известно, недешевое.

- Дело в том, что этот человек сам употреблял наркотики. У него родители торговали. Когда было возможно, он мне давал наркотик бесплатно. Когда не было — мы вместе покупали. И потом для новичка все очень недорого выходит. Первые дозы очень маленькие, много не нужно, и это не особо затратно. Ну, 100-200 рублей. Доза маленькая, на новичка действует сильно — организм сопротивляется, и эффект приличный. Потом организм начинает привыкать, и прежнее количество наркотика перестает удовлетворять. Значит, приходится тратить уже не 200 рублей, а 400. Проходит время, и уже не 400, а 800. И так далее...

- У вас привыкание к наркотикам когда произошло? Я имею в виду — когда вы уже не могли обходиться без них?

- Дело в том, что я не признавался себе, что я зависим. Друзья, которые не употребляли наркотиков, спрашивали меня: Серег, ты нормально спишь ночью? Я отвечал — да нормально. Я не знал, что такое ломка. Употреблял наркотик через два дня, через три и не ощущал каких-то побочных явлений в своем организме. Потом как-то решил остановиться и первый раз узнал, что такое ломка: было такое болезненное состояние, как будто подхватил грипп — все тело гудит, зудит, сопли идут, чихаешь, кашляешь, ночью плохо спится. Но в первый раз я «переломался», как говорят наркоманы, «насухую», без лекарств — через шесть дней почувствовал себя нормально. И сказал себе: да, ерунда какая — мне рассказывали про ломку, что будет очень плохо, а я выдержал шесть дней без каких-либо медицинских препаратов... И начал дальше употреблять. Прошел год, когда ломки стали серьезными и терпеть их без лекарств было невозможно.

- Деньги на наркотики вы где находили?

- Поначалу я работал. Зарплата, авансы уходили на наркотики. Какие-то деньги на карманные расходы мне давали родители. Вытягивал у них обманным способом — на подарок, на день рождения, то есть причин была масса... Конечно, где-то подворовывал.

- Ваши родители не замечали, что с вами происходит?

- Мама догадывалась, что я употребляю наркотики, но, как и любая мать, не хотела в это верить. Когда я ей прямо сказал, что да — я употребляю, у нее, конечно, была истерика, шок, начались звонки, чтобы как-то помочь.

- Почему вы решили ей признаться?

- Произошла такая ситуация: мы с одним человеком украли магнитолу, продали ее, а он не дал мне мою дозу. Мы подрались с ним. Понадобилась медицинская помощь и мне, и ему, так скажем. Ко мне на дом приехала «скорая», и после осмотра врача все стало ясно. Я признался маме.

- Вы выступаете за ограничения при реализации в аптеках кодеиносодержащих препаратов, из которых готовится такой наркотик, как дезоморфин. Чем он так страшен, что вы добиваетесь мер, которые могут ударить по тем, кому эти препараты необходимы по медицинским показателям? Вы сами когда-нибудь пробовали его?

- Где-то в начале 2003 года я пришел к человеку, который готовил «винт», и он сказал мне, что есть такая вещь — готовишь так же, только используешь другие медицинские препараты. Получается наркотик, очень похожий на героин, но только действие его немного слабее. Покупаешь две пачки таблеток — это 25 рублей — и некоторые определенные ингредиенты к ним. Все очень дешево: 50 рублей, и можно было втроем нормально уколоться и получить эффект, как с грамма героина, который на тот момент продавался достаточно низкого качества... И вот я, когда не было денег на героин и другие наркотики, начал варить дезоморфин. Наркотик, действительно, страшный. В первую очередь, он сжигает все вены. Сразу же. Несколько инъекций, и вены нет. То есть, допустим, вена, в которую я колол героин два года, за 5 инъекций дезоморфина полностью сгорела. Кроме того, действие этого наркотика кратковременно, и когда оно кончается, сразу наступает ломка. Значит, наркоману нужно каждые 3-4 часа делать себе инъекцию, и доходит иногда до 10-15 инъекций дезоморфина в день. Организм начинает разрушаться. Сначала пропадают все вены. В конечном итоге наркоман, у которого не остается пригодных для инъекций вен на руках и ногах, начинает колоть наркотик в паховую вену. Появляются язвы, отслаивается кожа, начинают гнить руки, вообще кости, раздувает голову, отваливаются челюсти и т.д. Организм разрушается... Врачи, когда в Ухте, в Усинске проводили вскрытие «дезоморфиновых» наркоманов, не могли понять: они вскрывают, а там — желе, фарш из внутренних органов. Сначала людей с такими симптомами лечили, а потом, когда выяснилось, что это в результате употребления наркотиков, стали относиться уже по-другому. Просто отрезали ноги, руки, пальцы, но уже не лечили.

- Когда вы решили, грубо говоря, «завязать» и почему?

- «Завязать» я хотел всегда. Каждый наркоман хочет бросить употреблять наркотики. Я обращался к врачам. Лежал в наркологических отделениях 4 раза. Обращался к терапевтам, которые проводили различные терапии. Ложился в психиатрические больницы – бежал туда, чтобы не было доступа к наркотикам, чтобы «перекумарить» и вернуться в нормальную жизнь… Когда ты находишься в больнице, думаешь: выйду и все – больше колоться не буду. Но как только ты выходишь, появляется охота сделать это последний раз. Как правило, за последним разом следует еще и еще раз. Проходит две недели, и ты уже опять «на системе» и не понимаешь, как это произошло так быстро. То есть наверстываешь упущенное с огромной скоростью. И доза бывает больше, чем до того, как ты начал лечиться… И вот однажды, когда я лежал в психиатрической лечебнице, — это было летом 2003 года — меня приехала забирать мама. Со слезами на глазах попросила, чтобы я познакомился с женщиной — Людмилой Павловной. Та рассказала мне, что есть ребята, которые живут нормальной жизнью, не употребляют наркотики, и что можно жить по-другому. Я ей не верил, потому что был уверен, что бывших наркоманов не бывает. Но эта женщина мне рассказала о центре в Княжпогостском районе, где молодые девчонки и парни проходят курс реабилитации, возвращаются в социум и нормально живут – работают, образуют семьи, рожают детей. Она меня познакомила с сыктывкарскими ребятами, проходившими реабилитацию в центре «Возрождение». И у меня возникло желание туда поехать. Правда, попал я туда в бессознательном состоянии.

- Как это произошло?

- Так сложились обстоятельства, что я потерял из виду тех людей, которые продавали наркотики. С другой стороны, органы внутренних дел тоже докучали. И одна девушка, которой я был небезразличен, предложила мне помочь добраться до Сыктывкара. Я согласился. Но при условии, что она оплатит мне дозу. Я приобрел полтора грамма героина, и мы поехали в Сыктывкар. Приехали к Виктору Евгеньевичу Дудину (президент фонда «Возрождение» — «ЗЖ»), зашли, мне там что-то говорили, я, будучи в состоянии наркотического опьянения, соглашался, кивал головой. Потом мне что-то не понравилось, я об этом сказал, вышел из квартиры, хлопнув дверью. И у меня вдруг наступило состояние безразличия ко всему — так все надоело, так все противно стало, захотелось свести счеты с жизнью... Тут же в голову пришло решение. У меня было с собой 100 таблеток димедрола, 50 таблеток фенозипама и один грамм героина. Я эти таблетки употребил с героином, запил алкоголем – то ли водкой, то ли настойкой. Когда я пил эти таблетки, у меня было четкое понимание, что это конец, что я умру. Когда выпил все эти таблетки, то где-то через полчаса уже был в беспамятстве. Каким-то образом оказался на ж/д вокзале. Туда же приехал Виктор Евгеньевич с Костей, тоже бывшим наркоманом. Они меня нашли там в невменяемом состоянии. Я только сказал им, что у меня сейчас выпрыгнет сердце, и потерял сознание. Вмешалась милиция, но Виктор Евгеньевич сказал, что они с Костей позаботятся обо мне. Погрузили в поезд, заплатили проводнику, чтобы он меня взял и присмотрел за мной.

- Так вы один ехали?

- Да. Два молодых человека (из центра по реабилитации наркозависимых фонда «Возрождение» – «ЗЖ») меня встретили на станции в Княжпогостском районе, выгрузили. Я упирался, идти никуда не хотел, ругался. Это они мне уже потом рассказывали. И 2 километра они меня тащили на себе. Когда оказался в центре, дня четыре был в непонятном состоянии: на собак лаял, жилой корпус мне казался клубом с игровыми автоматами и т.п. Тем, кто это видел, конечно, было весело... На пятый день я пришел в себя и подумал, что, если я жив, значит, родился не для того, чтобы умереть от наркотиков, значит, я для чего-то еще нужен. Стал входить в режим, трудиться, потом помогал тем ребятам, которые приезжали в центр реабилитации… И вот как-то вышел на улицу и вдруг с радостью понял, что не хочу не только наркотиков, но даже курить.

- Долго вы пробыли в центре?

- Почти 10 месяцев. При существовавшем тогда полугодовом сроке реабилитации. В первые 2-3 месяца я вообще не относился серьезно к тому, что происходит в центре. Через 5 месяцев съездил в город на два дня и понял, что мне еще рано возвращаться.

- Почему? Появилась мысль о дозе?

- Нет. Просто, когда ты находишься в центре реабилитации, ты огражден от всего. Там никто не ругается матом, не курит, не выпивает. А когда ты приезжаешь в город, на тебя резко все это обрушивается. Я вернулся и попросил оставить меня еще на 2-3 месяца... Было, кстати, замечено, что ребята, проходившие реабилитацию 9, 10 и больше месяцев, полностью восстанавливают свою жизнь. Те же, кто был полгода, как правило, возвращались к прежнему образу жизни. Кто-то практически сразу шел на «точку», кто-то сначала пивка попил, сигаретку покурил, а через месяц уже укололся. С учетом этого в «Возрождении» решили продлить срок реабилитации до года.

- Но силком там никого не держат?

- Человек может уехать из центра в любой момент. С ним, конечно, поговорят, скажут, что он, по сути, едет умирать. Бывает, люди уезжают. Кто-то через неделю, кто-то через месяц-два, кто-то даже через восемь. Были случаи, что и выгоняли.

- За что?

- Не хотят менять свою жизнь и мешают делать это другим.

- Религия в процессе реабилитации какое место занимает?

- Вообще, реабилитация основана на трех составляющих. Первая – духовно-нравственное возрождение человека как личности. Вторая – труд. Многие ребята никогда в жизни инструментов в руках не держали, всю свою прежнюю жизнь они, в основном, приносили разрушение и горе своим родным, близким и окружающим людям. И вот они начинают созидать, приобретают навыки, которыми успешно пользуются, когда проходят курс реабилитации. Третье направление – творчество. Кто-то играет на музыкальных инструментах, кто-то рисует, ставит спектакли.

- Когда ваша реабилитация закончилась?

- В 2005 году.

- Почему по ее окончании вы не вернулись домой, в Ухту, а стали активистом фонда?

- Где-то на пятом месяце моей реабилитации у меня появилось желание помогать наркозависимым людям. Многие мои друзья кололись, кто-то из них умер. И мне хотелось рассказать, что можно жить по-другому. Впоследствии я сказал о своем желании руководителю фонда, и мне было предложено заняться профилактической работой.

- Какие органы государственной власти сотрудничают с фондом?

- В основном мы взаимодействуем с Госнаркоконтролем.

- Можете оценить деятельность этой организации? Бывает забавно слышать победные реляции о невероятных успехах госнаркоконтроля, бойцы которого, к примеру, поймали во время дачного рейда бабулю, вырастившую в теплице коноплю, или изъяли пять граммов амфетамина у заезжего ди-джея...

- Понимаете... Мы иногда дежурим у аптек, общаемся с наркозависимыми людьми, спрашиваем, что они употребляют. Те отвечают — дезоморфин. А почему? Потому что наркоконтроль перекрыл канал поставки того же героина или изъял большую его партию.

- Получается несколько парадоксальная ситуация: работа госнаркоконтроля приводит к тому, что люди переходят на такой страшный наркотик, как дезоморфин...

- Ну, большинство переходит на дезоморфин не потому, что нет героина, а из-за того, что он очень дешевый.

- Вы сказали о дежурстве у аптек. Как распознаете наркозависимых? Как они реагируют на ваши вопросы?

- Узнаю сразу — сам был таким. Когда начинаю расспрашивать, некоторые сначала не хотят признаваться, что они наркоманы. Тогда я рассказываю о своем опыте, и многие охотно идут на контакт. Кто-то потом обращается в наш фонд за помощью, кто-то отмахивается, говоря, что в помощи пока не нуждается. Между тем многие прошли реабилитацию в центрах «Возрождения» и живут теперь нормальной полноценной жизнью.

- С фармацевтами в аптеках вы какую-то работу проводите?

- Во многих аптеках по нашей просьбе вывешена информация о том, куда наркозависимые и их родители могут обратиться за помощью.

- Во многих, но не во всех...

- Где-то отказываются, говорят, что все это ерунда. Возможно, для кого-то финансовая составляющая важнее — продажа наркосодержащих препаратов приносит хорошие деньги. Кстати, как и лечение наркоманов. Например, за мое лечение мамой были выплачены немалые суммы...

- На проведенном Общественной палатой РК совещании представители большинства аптечных сетей Сыктывкара приняли решение отказаться от закупок дешевых кодеиносодержащих препаратов. На ваш взгляд, решит ли это проблему? Не перейдут ли наркозависимые просто на те препараты, что дороже?

- Если какие-то препараты станут менее доступны, то новичков среди наркоманов поубавится. Допустим, я как наркозависимый прихожу в аптеку и не могу купить дешевый препарат. Приобретаю более дорогостоящий и, приготовив наркотик, уже ни с кем не поделюсь. Потому что самому мало, да и достать труднее. При доступных дешевых препаратах не жалко было поделиться дозой — с новичком или еще с кем-то. Это, конечно, не решит проблему, но распространение снизится.

- Можете ли вы сказать, что пути назад для вас уже нет?

- Знаете, многие задают этот вопрос. В ответ я обычно говорю: вы можете дать гарантию, что ваши дети не будут употреблять наркотики?.. Я четко могу сказать только одно: если я буду придерживаться жизненных принципов, которыми сейчас живу, то все будет нормально. Желания попробовать у меня даже не возникает — наоборот, вызывает отвращение. Мне просто это неинтересно. Я пытаюсь иногда сравнить свое нынешнее состояние и прежнее, когда употреблял наркотики, и у меня не получается. Как будто все это было не со мной.

Беседовал Андрей Влизков.