Виктор Козлитин (в центре) не сомневается в том, что на Алексея Пулялина (справа) было оказано незаконное воздействие для того, чтобы получить от него «нужные» показания. Фото Андрея Влизкова.
Адвокату Виктору Козлитину, осуществляющему защиту Алексея Пулялина, признанного виновным в поджоге ухтинского торгового центра «Пассаж» и осужденного за это к пожизненному лишению свободы, не удалось в минувший понедельник, 8 февраля, встретиться со своим подзащитным, содержащимся в исправительной колонии УЩ-349/56 близ города Ивдель в Свердловской области. Адвокату, приехавшему для того, чтобы продолжить со своим подзащитным начатую ранее работу по подготовке жалоб на приговор суда, вынесли заявление Пулялина об отказе от его услуг и услуг вообще «любых адвокатов». Г-н Козлитин, с которым в минувшую субботу побеседовал корреспондент «ЗЖ», убежден, что его подзащитный писал это заявление под диктовку правоохранителей из Коми, которые «работали» с Алексеем Пулялиным и признанным судом его подельником Антоном Коростелевым в течение шести дней на минувшей неделе.
- Ситуация была такая. В понедельник, 8 февраля, сразу после обеда я пришел к проходной исправительной колонии-56, написал заявление на имя начальника учреждения Дадашева, которому его и передал, встретив на проходной. Он взял мое заявление и ушел. Потом я два часа стоял на этой проходной, замерз, как цуцик, после чего мне вынесли мое неподписанное заявление и заявление, написанное Пулялиным на имя начальника учреждения о том, что он отказывается от услуг любых адвокатов, которые когда-либо изъявят желание оказывать ему юридическую помощь по любым делам. Подобный документ, конечно же, вызвал у меня сомнение, и на следующий день я обратился к местному прокурору по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях. Он пообещал мне, что направит туда своего помощника, который как раз курирует колонию-56, а помощник, в свою очередь, обещал мне вечером позвонить о результатах. Однако звонка я так и не дождался. Между тем из достоверных источников мне известно о том, что еще 2 февраля ночью в Ивдель прибыла группа в составе следователя Овсянникова (Игорь Овсянников, старший следователь отдела по расследованию особо важных дел Коми регионального управления Следственного Комитета при прокуратуре РФ, расследующий уголовное дело по обвинению братьев Махмудовых в организации поджога «Пассажа» — «ЗЖ»), одного из высокопоставленных чиновников МВД по РК Мансурова и сотрудника Горбунова, который был у них за водителя.
- Они что, в Свердловскую область прибыли на машине?
- Да, по-видимому. Ездили на серебристой «Ниве-Шевроле» с госномером «н 109 тн 11». Эта машина стояла у входа в колонию как раз тогда, когда меня туда не пустили.
- Но вы безрезультатно пытались попасть в колонию 8 февраля. Что, эта группа там шесть дней находилась?
- Получается, да. И, насколько мне известно, они «работали» с ребятами каждый день. Что там были за разговоры, каким образом с ними разговаривали, мне неизвестно. Но в своем обращении к прокурору я попросил, чтобы провели медицинское освидетельствование по поводу возможных следов побоев и т. п. Но до сих пор у меня нет никакой информации.
- Известно, что следствие заинтересовано в признательных показаниях Алексея Пулялина и Антона Коростелева о том, что поджог «Пассажа» им заказали братья Махмудовы. Ваш подзащитный и Коростелев, заявившие в суде, что оговорили Махмудовых под пытками, проходят как потерпевшие по уголовному делу в отношении так называемых заказчиков. Так что получается, г-н Овсянников с сотрудниками МВД приехали в колонию за «нужными» показаниями?
- Я могу только предполагать, но, думаю, что не ошибусь, предполагая, что приехали именно за «нужными» показаниями против так называемых заказчиков, подчеркиваю — «нужными», а не правдивыми. А из опыта работы с Пулялиным и Коростелевым по делу о поджоге «Пассажа» известно, что они могут сначала сказать одно, потом — другое: то, что нужно следствию, если на них будет оказано давление. Возможно, они приехали с каким-то листочком от высших чинов, которые посулили либо какие-то послабления, либо обещания обратиться в высшие инстанции...
- В тексте заявления об отказе в ваших услугах ничего не показалось странным?
- Разве только то, что датировано оно почему-то 7-м числом, хотя все происходило 8 февраля. И между последней строчкой и текстом явно задним числом вставлена фраза «Написано добровольно». Но я знаю почерк Пулялина — думаю, что это он писал.
- Вы сказали, что, ожидая ответа на проходной колонии, вы видели на стоянке автомобиль приехавшей из Коми группы. Получается, Пулялин мог писать свое заявление под диктовку кого-то из командированных?
- По всей видимости, так и было. Кстати, они не знали, что я подъеду. Хочу подчеркнуть, что заявление Пулялина было написано на имя начальника, но мне была передана не копия, а оригинал этого заявления. То есть можно сделать вывод о том, что это заявление было написано именно после того, как начальник получил мое заявление о предоставлении свидания, и было написано исключительно для меня.
- То есть вы не сомневаетесь в том, что Пулялина вынудили отказаться от ваших услуг?
- Я могу сказать только, что 15 января, за две с половиной недели до того, как в колонию приехал следователь в составе этой достаточно убедительной группы, никаких претензий по поводу моей работы, а уж тем более пожеланий отказаться от меня Пулялин не высказывал. Причем наше общение проходило в свободной форме и с глазу на глаз. Мы обсуждали моменты по надзорной жалобе в Верховный суд РФ, по жалобе в Страсбургский суд, была нормальная правовая работа. То, что мне его (Алексея Пулялина — «ЗЖ») не показали, заставляет предполагать самое худшее. Отдельно хочу отметить, что для того, чтобы провести какое-либо следственное действие, следователю достаточно одного дня. Они же там работали шесть дней.
- После всего происшедшего вы не пытались выйти на следователя Овсянникова?
- Нет, я думаю, что это абсолютно бесполезное занятие. Ему было прекрасно известно, что Пулялин заключил со мной соглашение о представлении его интересов как потерпевшего. Однако, несмотря на то, что у него, как выясняется, были запланированы следственные действия, никаких уведомлений об этом я не получал. Уведомление я получал единственный раз в прошлом году, когда Пулялин был допрошен в качестве потерпевшего, когда он еще содержался в сыктывкарском СИЗО. В связи с этим я могу сделать однозначный вывод, что раз изначально не предполагалось участие адвоката, то, значит, поехали для оказания давления. А на лицо, которое осуждено к пожизненному лишению свободы, если его к тому же закрывают от адвокатов, от представителей общественности, может быть оказано давление в любой форме.
- В сложившихся обстоятельствах кто-нибудь, помимо следователей и прочих правоохранителей, может получить доступ в колонию, чтобы удостовериться в добром здравии Алексея Пулялина и Антона Коростелева?
- Есть общественные организации, созданные при Федеральной службе исполнения наказаний, которые осуществляют контроль за соблюдением закона в местах заключения. Естественно, обращения к ним готовятся. Естественно, мы хотим максимальной огласки по этой ситуации, поскольку, на мой взгляд, мы столкнулись с явным беззаконием.
Беседовал Сергей Сорокин