В прошлый понедельник, 4 октября, сыктывкарский правозащитник Игорь Сажин передал адвокату Московской Хельсинской группы Ольге Шепелевой оригинал решения Европейского суда по правам человека, касающегося нарушения прав ее клиента – заключенного Тагира Нурмагомедова, отбывающего срок в колонии на территории Коми. У него появился шанс стать тринадцатым по счету россиянином, чья жалоба может быть удовлетворена в Страсбурге.

Заглавная страница решения «палаты семи судей» Европейского суда по правам человека по жалобе Тагира Нурмагомедова.

На сегодняшний день на Россию в Страсбургский суд пожаловались 18,5 тысячи жителей нашей страны, и пока лишь по 12 жалобам вынесены решения в пользу заявителей. Зек из колонии № 35/2 учреждения М-222, находящейся в городе Емва Княжпогостского района РК, попал в список жалобщиков следующим образом.

До 1991 года Тагир Нурмагомедов с женой и тремя детьми жил у себя на родине – в дагестанской деревне Джавгат. В апреле 91-го Кочубеевский народный суд Ставропольского края признал его виновным в ограблении и приговорил к восьми годам лишения свободы. Как следует из поданной в Европейский суд жалобы осужденного, сомневаться в объективности и беспристрастности судебной машины России он стал еще во время своего выступления перед составом суда. Когда ему предоставили слово, судья Шматченко во весь голос стала обсуждать с заседателями преимущество украинского борща перед русским. При этом, как пишет осужденный, 300 листов уголовного дела суд умудрился рассмотреть фактически за три часа. После чего отправил Тагира Нурмагомедова в исправительную колонию № 350/1 близ Печоры.

За три года осужденный Нурмагомедов зарекомендовал себя только с положительной стороны, а потому за «примерное поведение и образцовую работу» администрация учреждения 14 марта 1994 года предоставила ему краткосрочный отпуск на родину. Страсбургским судьям г-н Нурмагомедов написал, что в родной деревне его ждала ужасающая картина: за три года его супруга стала инвалидом, а дети постоянно болели – от регулярного недоедания и отсутствия медицинской помощи. Тревожила и сложная обстановка в соседней Чечне. Учитывая все это, Тагир Нурмагомедов принял сознательное решение в колонию не возвращаться.

Стремясь обезопасить семью, он перевез ее в город Губкинский Тюменской области, где в августе 1995 года легализовался, получив в местном отделении милиции паспорт с пропиской, а позже – зарегистрировался частным предпринимателем. Здесь же г-н Нурмагомедов спустя время получил индивидуальный номер налогоплательщика и, купив квартиру, оформил ее на свое имя. Небольшие доходы от своего дела даже позволяли ему оказывать посильную помощь местным сиротам. Вполне легальная и деятельная жизнь шла своим чередом до тех пор, пока в администрации колонии вдруг не вспомнили о невозвращенце. Произошло это через пять лет после того, как Тагиру Нурмагомедову был предоставлен отпуск – весной 1999 года. В колонии приступили к расследованию причин побега и практически сразу беглеца объявили в федеральный розыск.

Сам он узнал про это 29 августа 2000 года, когда его вызвали в Губкинскую милицию и тотчас взяли под стражу. По этапу Тагира Нурмагомедова вернули в Печору, где в ноябре местный суд к неотбытому сроку добавил ему за несвоевременное возвращение из отпуска еще шесть месяцев.

Этапирование г-н Нурмагомедов так же подробно расписал в жалобе Европейскому суду. Обращение с ним он характеризовал как «бесчеловечное» – еще в Тюмени его избили сотрудники тамошнего СИЗО. Позже осужденного доставили в одно из воркутинских учреждений, где в камере площадью 17,5 метра содержались 28 человек. Затем был изолятор временного содержания Печоры – в камере без воды и туалета, зато с клопами, тараканами и вшами.

Уже этапированный в емвинскую колонию, где находится и по сей день, Тагир Нурмагомедов пытался обжаловать приговор Печорского суда, осудившего его за побег. Осужденный считает, что состава побега в его действиях усматривать нельзя. И полагает, что лучше всего об этом свидетельствует фрагмент обвинительного заключения: «Вернуться должен был 1.04.94. Однако после отпуска к месту отбытия наказания не вернулся, поэтому 29.04.99 (спустя почти пять лет – «ЗЖ») были подготовлены необходимые документы о совершенном побеге и направлены на объявление розыска». Г-н Нурмагомедов настаивает, что если никто его не искал целых пять лет, то никакого побега и не было. Следовательно, 25 сентября 1995 года – в день истечения срока его наказания – он стал чист перед законом. По этому поводу г-н Нурмагомедов обратился во всевозможные государственные инстанции, включая Верховный суд России. Везде он задавал один вопрос: если он пять лет был никому не нужен, то в каком статусе и в рамках какого юридического поля тогда пребывал? Ответа ему никто не дал.

Тогда Тагир Нурмагомедов решил писать в Страсбург. Правда, написать – это было еще полдела. Передавать жалобу ему пришлось по нелегальным каналам – администрация колонии заявление зека не приняла. Офицер колонии заявил осужденному Нурмагомедову, что он не имеет права апеллировать к международным институтам права до тех пор, пока не пройдены все инстанции внутри России.

Значительная часть жалобы касается невыносимых условий содержания г-на Нурмагомедова в емвинской колонии. В частности, осужденный показал, что на каждого заключенного приходится менее двух квадратных метров жилой площади, температура в камерах зимой ниже принятых норм, заключенные вынуждены сами ремонтировать помещения, в которых их содержат. Помимо этого, наблюдаются регулярные перебои с водоснабжением. Последний длился с 23 по 26 января 2004 года. Заключенные вынуждены были часами стоять на морозе, чтобы набрать в ведра воды, а самому Тагиру Нурмагомедову приходилось растапливать снег. К невыносимым условиям содержания осужденный отнес и постоянные задержки переводов с воли, чрезвычайно скудную оплату за труд (6-7 евро за четыре месяца работы), а также то, что туалет находится в 60 метрах от жилого корпуса. Причем в уборной нет освещения, воды, вентиляции и отопления. Но самым главным нарушением своих прав г-н Нурмагомедов посчитал факт того, что администрация воспрепятствовала ему обратиться в Европейский суд.

Что бы там ни было, жалоба до адресата дошла, и началась многоступенчатая процедура ее рассмотрения. Как пояснил «ЗЖ» Игорь Сажин, работа Страсбургского суда происходит следующим образом: поступающие обращения сначала изучает референт, который может сразу заявление «завернуть». Если этого не случилось, жалоба проходит через комитет трех судей. Из 18,5 тысячи заявлений россиян этот этап на сегодняшний день преодолели 400. Если хотя бы один из «комитета трех» решит, что изложенные в жалобах факты достойны внимания, то бумаги будут переданы в более высокую инстанцию – палату семи судей. Именно эта палата 16 сентября этого года рассматривала послание осужденного Нурмагомедова и решила, что его можно направлять в высшую инстанцию – палату 17 судей, которая выносит окончательный вердикт.

Пока этого не случилось, «палата семи» предоставила Тагиру Нурмагомедову подробный ответ на его заявление. В частности, его информировали о том, что перед заседанием Европейский суд затребовал от официального представителя России г-на Лаптева объяснений по всем пунктам претензий г-на Нурмагомедова к своей стране. Представитель в своем отчете все претензии отмел. Кроме одной – Россия официально признала, что осужденный Нурмагомедов был введен администрацией колонии в заблуждение относительно его возможности обратиться в международные судебные инстанции и потому не смог вовремя это сделать. Однако, признав факт противодействия сотрудников колонии действиям осужденного, г-н Лаптев подчеркнул, что сотрудник колонии, отказавший осужденному в отправке жалобы в Страсбург, действовал не по злому умыслу, а просто по незнанию законов и инструкций. И, видимо, чтобы в Европе не сомневались в искренности раскаяния, Страсбургу был предъявлен соответствующий приказ по учреждению М-222. В двух словах суть его такова: ни в коем разе и ни при каких обстоятельствах отныне не чинить препятствий заключенным, если они желают напрямую жаловаться в международные институты права – в частности, в Европейский суд. Помимо этого, Минюст РФ разослал руководителям региональных учреждений системы исполнения наказания России инструкции о том, чтобы администрации колоний чуть что сразу переправляли почту заключенных российскому представителю по правам человека либо сразу в Европейский суд.

Из ответа судей Европейского суда можно заключить, что жалоба Тагира Нурмагомедова если и будет удовлетворена, то, вероятнее всего, лишь частично. К рассмотрению послания европейцы подошли скрупулезно и делали это, судя по всему, со скидкой на уровень и условия жизни в России вообще. К примеру, по поводу претензии осужденного, касающейся туалета без воды, освещения и отопления, который к тому же располагается далеко, судьи лишь выразили сожаление. И разъяснили г-ну Нурмагомедову, что «данные условия не отличаются от многих сельских районов России, где жители носят воду в ведрах и имеют туалеты на улицах». Посему ситуацию с выгребными ямами в емвинской колонии суд не посчитал «такой уж неудовлетворительной».

Детально была проанализирована и совершенно загадочная для судей-европейцев ситуация с перебоями воды в колонии – вернее, то, как заключенные справляются с этой проблемой. Так, в решении констатируется, что «описание заявителя о плохой работе водопровода в январе 2004 года противоречит само себе. Если бы не было воды вообще, то было бы бессмысленно ждать ее часами на улице. Если бы вода была, но шла медленно, долгое ожидание было бы также бессмысленным». И, очевидно, чтобы обозначить для российского зека правильную, европейскую логику, суд привел образный пример: «Это то же самое, что ставить ведро под работающий насос, а затем вернуть кран насоса в прежнее состояние и ждать, когда ведро наполнится». В том, что логика в Европе сильно отличается от российской, г-н Нурмагомедов теперь может уяснить после прочтения еще одного недоумения суда: «Трудно понять, почему г-н Нурмагомедов должен был растапливать снег, тогда как другие заключенные в то же время могли качать воду из насоса, хоть и не очень быстро».

Не принял суд и претензию о плохой работе душевого отделения, отметив, что содержать себя в чистоте позволяет наличие умывальников в спальных помещениях «зоны». И так, шаг за шагом, пункт за пунктом, судьи пришли к выводу, что нарушений прав заключенного в данных «бытовых» случаях они не видят.

В итоге из всех многостраничных претензий Тагира Нурмагомедова единогласным решением всех семи судей существенной признана лишь одна – суд пришел к выводу, что обоснованным и приемлемым к рассмотрению является факт того, что в свое время на пути жалобы заявителя в Европейский суд возникли препятствия по вине администрации колонии. Констатировалось, что давший г-ну Нурмагомедову неверное объяснение сотрудник колонии нарушил европейскую конвенцию по правам человека, к которой Россия присоединилась 5 мая 1998 года.

Интересно, что прохождению заявления заключенного в конечную инстанцию Европейского суда российская сторона может помешать. По 40 жалобам, в число которых входит и жалоба г-на Нурмагомедова, начался официальный процесс коммуникации – проще говоря, попытка предотвратить рассмотрение. Официальные представители России, вероятно, попытаются договориться с Тагиром Нурмагомедовым о прекращении дела путем примирения – до того, как в Страсбурге состоится заседание «палаты семнадцати».